Минфин будет закупать валюту. А зачем?

На днях заокеанское агентство Блумберг распустило слух о том, что наши денежные власти начнут скупать валюту. Всезнающая аналитическая контора даже назвала приблизительную цифру предполагаемых интервенций - около 1 млрд. долларов. Цифра взята не с потолка, а основывается на предположении, что именно таким будет превышение выручки от продажи нефти на мировом рынке по нынешней цене, в то время как Минфин рассчитывал всего на 40 долларов за бочку.

Слух оказался вовсе не злобным, а очень даже достоверным, что и подтвердило наше главное финансовое ведомство. А еще раньше первый вице-премьер Игорь Шувалов заявил, что Центральный банк может начать закупать валюту из-за подорожания нашего основного экспортного товара. «При сегодняшних ценах на нефть и с учетом принятого решения нетраты дополнительных нефтегазовых доходов мы можем с уверенностью говорить о возможности покупки валюты на рынке», - конкретизировал мысль высокопоставленный руководитель.

Разумеется, хорошо, что появились неожиданные доходы, причем в достаточно солидных объемах. По оценкам Минфина, дополнительные поступления при средней цене нефти 50 долларов за баррель составят 1 трлн. рублей по текущему курсу. Заявление более чем оптимистичное, если бы не одно уточнение о том, что это « эквивалентно примерно 17 млрд. долларов».

Чем же омрачена радость? Вроде бы от перевода рублей в доллары ничего не должно измениться, кроме того, что все смогут полнее почувствовать весомость цифры. Но в экономике за каждой цифрой стоит содержание. По крайней мере, должно стоять. Так вот долларовое уточнение безальтернативно указывает на то, что во исполнение решения о «нетратах» (вводим в оборот предложенный вице-премьером неологизм) деньги пойдут не на удовлетворение текущих или долгосрочных потребностей страны, ее населения и бизнеса, а на формирование валютных запасов.

Возникает вопрос - зачем и для чего нам надо наращивать валютные запасы, в то время когда перед нашим хозяйством поставлена актуальнейшая задача – стимулировать темпы роста, развивать передовые отрасли, модернизировать базовые. В конце концов и в социальной сфере можно было бы залатать кое-какие прорехи. Ответ на эти вопросы получить крайне сложно. Ссылки на то, что, мол, экспортеры неуютно себя чувствуют в условиях дорогой национальной валюты трудно воспринимать всерьез. Помимо экспортеров есть еще и не менее важные фигуранты – импортеры, а также внутренние производители, которым требуются закупки оборудования и некоторых видов сырья. А они как раз проигрывают. Да и давление на инфляцию, с которой перманентно «таргетируется» Банк России, усиливается. И это не теория. Недавно мы все это прошли на практике, правда, в очень жестком варианте.

В централизованной экономике, когда рубль не был конвертируемым, валютный фетишизм был вполне оправдан. У нас был ограниченный круг товаров, который мы могли продавать на внешнем рынке. Как тогда говорили «за валюту». И она нам была нужна для закупки того, что нам самим производить не удавалось. Это были не только сапоги и куртки. Ввозились высокоточные станки, которые были необходимы для нашей промышленности, технологии. Без валюты мы их купить не могли, а валюту получали только от экспорта. Именно поэтому в те времена валюта считалась сверхценным ресурсом, буквально каждый доллар (франк, марка) были на строжайшем учете, прилагались неимоверные усилия для увеличения внешнеторговых поставок.

Но сейчас-то времена радикально изменились. Между рублем, долларом, фунтом, евро нет никакой границы. В случае необходимости мы можем за нашу национальную валюту приобрести по сложившемуся курсу денежную единицу любой страны, а в отдельных случаях пробрести товар и напрямую за рубли. Так какой же смысл дополнительные (сверхплановые) доходы складировать, а не направлять их на раскручивание собственного производства? Ждать, когда наступят трудные времена? Они и наступят, если не заниматься собственным хозяйством.

Чиновники от экономики, в числе которых звучал и голос Центрального банка, комментируя намерения выхода на валютный рынок, ссылались на необходимость сглаживания колебаний курса национальной валюты, который, по их мнению, малопредсказуемый. Такое признание не делает чести ни одной аналитической структуре, а тем более ведомствам, которые крутят штурвал хозяйственного механизма. Рубль укрепился на 20 процентов и, видимо, продолжит укрепление в текущем году.

В валютных прогнозах в «процент», действительно попасть трудно. Но определить тенденцию – вверх или вниз - вполне возможно. Надо только вспомнить, что курс зависит не только от конъюнктурных денежных показателей, но в существенно большей степени от состояния экономики. Именно макропоказатели, а не потоки денег, определяют долгосрочный тренд. А они у нас по итогам года свидетельствовали о переломе ситуации в экономике, а значит и о переломе валютного тренда, тот есть о грядущем укреплении рубля.

Но если бы на этом остановились. Ан, нет. Чиновники любят «конкретные планы», а не пустопорожние рассуждения. Вот и Минфин сообщил, что в начале каждого месяца будет публиковать оценку дополнительных (или выпадающих) нефтегазовых доходов, и. соответственно, месячный план по покупке (продаже) иностранной валюты. Ну, что тут скажешь. Во-первых, смысл купли-продажи валюты как раз и заключается в сглаживании конъюнктурных пиков и провалов, которые в отличие от тренда непредсказуемы и требуют ситуативной реакции, поэтому «план» здесь не вполне уместен. А во-вторых, если такие планы будут публиковаться, то кроме радости спекулянтам, они никому особой пользы не принесут.

И, наконец, хотя, может быть, именно на этот пункт надо было направить основной критический запал. В последние годы наметился, наконец, отрыв валютного курса от нефти. Движение рубля стало определяться не только ценой на черное золото, но и в значительной степени более весомыми макроэкономическими факторами. Как, собственно, и «положено» любой крепкой и конвертируемой валюте. Решения же наших денежных властей де-факто ведут к насильственному, принудительному привязыванию рубля к нефти. Разумного объяснения мы пока не слышали.

Дело не в том, что денежные власти пытаются с помощью интервенций сглаживать курсовые колебания, корректировать тренд. Это нормально. Посыл совершенно другой. Полученные излишки – направлять на валютный рынок. А это принципиально разные подходы. И что самое неприятное - с разными последствиями. В первом случае возрастает предсказуемость бизнес-среды, во втором подрываются инвестиционные возможности.

В очередной раз нефть нам протянула руку помощи. В очередной раз мы пропускаем шанс, ухватившись за нее, вытянуть цепь экономических проблем. И кто знает, когда представится следующий случай.

Михаил Беляев, главный экономист ИФРУ, ведущий аналитик Агентства ФинЭк