Ультраправая Меркель и либеральная «Альтернатива»: разберемся с терминами

Как известно, третье место в германском бундестаге с 13% голосов получила партия «Альтернатива для Германии» (АдГ), что стало главным источником головной боли для фрау Меркель, победа которой на выборах вполне может оказаться пирровой – ведь теперь, после ухода в оппозицию социал-демократов Мартина Шульца, партийному альянсу Меркель (ХДС/ХСС) придется искать коалицию с левыми и зелеными, а это не очень-то гармоничный союз.

И сразу же германские СМИ взорвались хлесткими заголовками, смысл которых сводится к одному – в бундестаг проникли ультраправые! Министр иностранных дел Германии Зигмар Габриэль так и рубанул: «Впервые после второй мировой войны в бундестаге снова будут сидеть настоящие нацисты».

Примерно в той же терминологии высказались и наши СМИ, заклеймив «Альтернативу» не только ультраправой партией, но и вполне себе «коричневой».

В этой связи хочется задаться вопросом: неужели в послевоенной Германии действительно подняла голову гидра нацизма, и с каких пор АдГ стала ультраправорадикальной партией? Ведь еще недавно о ней говорили в более умеренном тоне.

Основанная в 2013 году, «Альтернатива» четко обозначила свои программные установки: борьба с исламизацией германского общества, отказ от помощи странам-банкротам, выход из Еврозоны. Безрассудное решение Меркель запустить в страну неограниченное число чужеродных беженцев добавило в арсенал приоритетов АдГ лозунги против бесконтрольного предоставления убежища и огромной материальной помощи ближневосточным переселенцам. Позже к ним прибавилось требование немедленного снятия экономических санкций с России и признание за ней права на Крым.

Что в этих лозунгах «коричневого», хотелось бы спросить, в первую очередь, у наших политологов? Здравый смысл – скорее так можно охарактеризовать основные постулаты политической программы альтернативщиков. Учитывая тот факт, что в одной только Африке на низком старте замерло более 3 миллионов искателей новой европейской родины, а войне на Ближнем Востоке не видно конца, вопрос отстаивания собственной идентичности и самосохранения своего народа, готового раствориться в цунами пришельцев, не выглядит чем-то «ультраправым». Трезвые голоса политиков, выступающих за спасение своих ценностей, воспринимаются их безумными оппонентами из либерального лагеря как верх правого радикализма. Но почему мы-то поддакиваем им?

Нежелание христианской Германии допускать на свою исконную территорию ислам в качестве альтернативной религии – это тоже радикализм? Возврат национальной валюты и суверенного развития в противовес общеевропейской коммуне – разве в демократической Европе никто не имеет права на иную точку зрения?

В чем же, спрашивается, здесь радикализм?

Ну, а тезис о необходимости снять антироссийские санкции и налаживать с нашей страной взаимовыгодное сотрудничество – это уж, верно, самый что ни на есть ультраправый призыв, на который только способен современный политик!

Пора бы уже нам разобраться в терминах. И решить для себя, без оглядки на европейский истеблишмент, столь враждебный нам, – где радикализм, ведущий к опасному обострению отношений между государствами, а где здравый смысл, понятный простым немцам, да и нам тоже. И кто тут экстремист – хорошо воспитанный либерал с людоедским пониманием национальных интересов или человек из народа, не привыкший юлить и играть в наперстки с собственной совестью? Кто же тут ультра?

Геннадий Луганский, Агентство СЗК