"Есть такая партия!" — заявил 100 лет назад Владимир Ленин

Сто лет назад, 1 июля 1917 года, началось последнее в истории Первой мировой войны крупномасштабное наступление русских армий. Оно должно было переломить ход войны, продемонстрировать врагам и союзникам мощь России, укрепить воинскую дисциплину на фронте и в тылу. Завершившееся провалом наступление привело к прямо противоположным результатам. Виновниками поражения объявили большевиков.

Последнее наступление русской армии 1917 года

Нелишне напомнить, что Первая мировая была развязана не Россией, а так называемыми цивилизованными западными государствами ((см. "Кто готовил Первую мировую" РИА Новости). В самом начале войны не вполне готовые русские армии пришли на помощь Франции. Позже французский маршал Фердинанд Фош признал: "Если Франция не была стерта с лица земли в 1914 году, то прежде всего она этим обязана России". В ходе сильно затянувшейся "всемирной бойни" русские еще не раз выручали союзников в трудных для них ситуациях (см. "Сказ о том, как русские войска турецкие крепости брали" РИА Новости).

План военной кампании 1917 года был разработан в конце 1916 года и увязан с наступательными операциями союзников по Антанте. К этому времени в материальном плане русская армия, по признанию союзников и противников, была оснащена заметно лучше, нежели в 1914-1916 годах.

Однако после Февральской революции (см. "Февральская революция глазами очевидцев") и принятия Петроградским советом Приказа №1, в корне изменившего армейские порядки, начался развал армии.

Большой ущерб боеспособности армии нанесла политика военного министра Временного правительства, лидера партии октябристов Александра Гучкова. Именно он начал массовую зачистку высшего командного состава.

Генерал Михаил Алексеев свидетельствовал: "Рука великого реформатора" армии Гучкова вымела из наших рядов в наиболее острую и критическую минуту около 120 генералов на основании более чем сомнительных аттестаций анонимных "талантливых полковников и подполковников". "Реформатор" мечтал освежить командный состав и вызвать "небывалый подъем духа в армии". Последнего не случилось, к несчастью, а вреда сделано немало. Сам "реформатор", положив прочное начало многому непоправимому на десятки лет для армии, поспешил умыть руки в дальнейших ее судьбах".

Гучков пробыл во главе военного ведомства менее двух месяцев. В мае его сменил Александр Керенский. Он горел желанием продемонстрировать союзникам успехи обновленной русской армии и лично отправился в Действующую армию.

В июне в Петрограде

А столица жила своими проблемами. Шестнадцатого июня (третьего июня по старому стилю), в десятую годовщину разгона Николаем II Второй Государственной думы, открылся I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. На этом "вече" присутствовали 1090 делегатов, 822 из них с решающим голосом. 285 мандатов принадлежали эсерам, 248 — меньшевикам, 105 — большевикам.

Меньшевики и эсеры принялись доказывать необходимость создания коалиционного кабинета, состоящего из умеренных социалистов и либералов. Но когда министр почт и телеграфов, меньшевик Ираклий Церетели заявил, что "в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займем ваше место", из зала раздался крик Ленина: "Есть!". Заявив с трибуны о готовности большевиков взять власть, Ленин… призвал эсеров и меньшевиков "быть властью в государстве": "Станьте ей, господа теперешние вожди Совета, — мы за это, хотя вы наши противники… Пока у вас нет власти общегосударственной, пока вы терпите над собой власть 10 министров из буржуазии — вы запутались в своей собственной слабости и нерешительности".

В ответ пребывавшие в нерешительности эсеры и меньшевики приняли резолюцию о доверии Временному правительству.

Вскоре выяснилось, что и коалиционный кабинет не может решить многочисленные и стремительно обострявшиеся проблемы России. Шел к концу третий год войны, цели которой народ представлял смутно. Потери близких, дороговизна и прочие невзгоды озлобляли людей. "Страшно равнодушны были к народу во время войны, преступно врали об его патриотическом подъеме, даже тогда, когда уже и младенец не мог не видеть, что народу война осточертела", — упрекал временных правителей России писатель Иван Бунин.

Общественному недовольству требовался выход. Девятнадцатого июня (шестого июня по старому стилю) на совместном заседании ЦК, Исполнительной комиссии Петербургского комитета и Военной организации большевиков Николай Подвойский и Владимир Невский сообщили, что солдаты и рабочие, желая продемонстрировать Съезду Советов свою позицию, требуют провести демонстрацию под антивоенными лозунгами. Невский заметил, что накал страстей таков, что она состоится и без санкции ЦК.

Провести мирную демонстрацию решили 23 июня (10 июня по старому стилю) в 14 часов. И хотя в 1917-м манифестации в Петрограде не были редкостью, антивоенные лозунги встревожили Временное правительство. Под его давлением Съезд Советов запретил на три дня любые манифестации. Подчинившись принятому решению, ЦК РСДРП(б) отменил демонстрацию.

Но долго расстраиваться большевикам не пришлось: меньшевистско-эсеровский Президиум Съезда Советов тут же решил перехватить инициативу и провести в воскресенье, 1 июля (18 июня по старому стилю), общероссийскую демонстрацию в поддержку своей политики. ЦК большевиков принял решение участвовать в ней. Да и как могло быть иначе, если лозунги и транспаранты были готовы, а народ рвался на улицы.

На демонстрацию вышло около полумиллиона человек. Церетели свидетельствовал: "Очень редки были знамена под лозунгами, указанными Съездом Советов, и бросалось в глаза огромное количество большевистских знамен с их лозунгами "Долой десять министров-капиталистов" и "Вся власть Советам"… Это был очень большой успех для большевиков. Ибо их сторонники с их плакатами господствовали в этот день на улицах столицы и придавали манифестации, организованной по призыву Всероссийского съезда Советов, ярко выраженный большевистский характер. Это обстоятельство было хорошо использовано большевиками для агитации против большинства революционной демократии. Они утверждали, что манифестация 18 июня явилась ярким доказательством того, что рабочие и солдатские массы в огромном большинстве идут за большевистской партией".

Схожее описание дал меньшевик-интернационалист Николай Суханов: "Грандиозная демонстрация (она продолжалась практически весь день) однозначно подтвердила привлекательность программы большевиков и эффективность их методов. Район за районом, завод за заводом проходили участники манифестации, общая численность которой составила более 400 тысяч человек, причем все опубликованные источники свидетельствуют, что в море большевистских лозунгов и плакатов лишь изредка мелькали лозунги съезда".

Молодые большевики горели желанием развить успех. Их пыл остудил Ленин. Третьего июля (20 июня по старому стилю) он выступил перед делегатами Всероссийской конференции военных организаций РСДРП(б), представлявших 26 тысяч членов РСДРП(б) фронтовых и тыловых частей. На ней, вспоминал Михаил Кедров, звучали призывы, что "нечего дальше ждать, пора большевикам захватить власть в свои руки". Сторонники захвата власти были уверены в том, что Ленин одобрит их настрой.

Они ошиблись. По словам Марии Сулимовой, для "разгоряченных голов" речь Ленина "сыграла роль ливня", который должен был пресечь порыв к немедленному восстанию. Ленин, согласно пересказу Кедрова, заявил:

"Если и удалось бы сейчас власть взять, то наивно думать, что, взявши ее, мы сможем удержать… Даже в Советах обеих столиц, не говоря уже о других, мы в ничтожном меньшинстве. А что показывает этот факт? Нельзя от него отмахнуться. Он показывает, что массы в большинстве своем колеблются и еще верят эсерам и меньшевикам.

Это — основной факт, и он определяет поведение нашей партии… Нет чтобы серьезно, не по-бланкистски идти к власти, пролетарская партия должна бороться за влияние внутри Советов, терпеливо, неуклонно, изо дня в день разъяснять ошибку масс, их мелкобуржуазные иллюзии… А когда массы увидят, что соглашательское правительство их обманывает, так как находится всецело в руках российской и союзнической буржуазии и пляшет под ее дудку, а события последних дней (наступление) как нельзя лучше разоблачают этот обман, то массы придут к единственно оставшейся нескомпрометированной партии, к большевикам".

Провал наступления

"Увертюрой" к упомянутому Лениным наступлению войск Юго-Западного фронта явилась мощная артиллерийская подготовка, начатая 29 июня (16 июня по старому стилю). Через два дня Керенский отправил министру иностранных дел Михаилу Терещенко секретную телеграмму, потребовав указать послам государств Антанты, "что тяжелая артиллерия, присланная их правительствами, видимо, в значительной части из брака, так как 35% не выдержали двухдневной умеренной стрельбы".

Первыми в наступление перешли 7-я и 11-я армии, наносившие главный удар в общем направлении на Львов. Не скрывавший радости Керенский прислал Временному правительству телеграмму: "Сегодня великое торжество революции, Русская революционная армия с огромным воодушевлением перешла в наступление".

Однако уже через несколько дней наступление захлебнулось. А 19 июля (6 июля по старому стилю) перебросившие дополнительные силы немцы нанесли контрудар и прорвали фронт под Тарнополем. Вскоре неприятель отбросил русские войска далеко за исходные позиции, захватив Галицию и Добруджу.

Армии Юго-Западного фронта потеряли около 50 тысяч человек убитыми и ранеными, свыше восьми тысяч человек пленными и пропавшими без вести, 257 орудий, 546 пулеметов, 191 миномет, 14 бронеавтомобилей, два бронепоезда. Наибольшие потери понесли самые боеспособные части. Временное правительство оценило случившееся как трагедию, стоившую "больших человеческих жертв и территориальных потерь".

Вместе с тем, отмечает военный историк Алексей Олейников, наступление "благотворно сказалось на обстановке на французском фронте — русская армия в очередной раз оттянула на себя силы противника и облегчила положение французов".

Июльские дни в Петрограде

За три дня до германского контрудара в Петрограде взбунтовался 1-й пулеметный полк, солдаты которого опасались отправки на фронт. Выступление пулеметчиков поддержали солдаты несколько частей петроградского гарнизона, моряки Кронштадта, рабочие Путиловского завода и анархисты. Что же касается большевиков, то, как верно заметил американский историк Алекс Рабинович, в их среде "ситуация была настолько запутанной, что большевики, выполнявшие директивы ЦК и агитировавшие за отсрочку восстания, вступили в конфликт с членами партии, ратовавшими за его поддержку".

Хотя Керенский не был свидетелем волнений в столице, главным их виновником он назвал Ленина. Но факты говорят о другом. О событиях в Петрограде Ленин узнал, когда они были уже в разгаре. Да и находился "руководитель восстания" не в Петрограде (как это будет во время Октябрьской революции), а в Финляндии, в деревне Нейвола близ станции Мустамяки, на даче большевика Владимира Бонч-Бруевича.

Ленин считал июльское выступление преждевременным, поскольку в случае захвата власти сил удержать ее у большевиков еще не было. Прибыв 17 июля (4 июля по старому стилю) в Петроград, по просьбе кронштадтских моряков он выступил с балкона особняка Кшесинской. Даже политический противник большевиков Церетели признал, что хотя матросы хотели "получить ясные указания о задаче вооруженной демонстрации", Ленин "уклонился от прямого ответа и произнес довольно туманную речь о необходимости продолжать борьбу за установление в России советской власти с верой, что эта борьба увенчается успехом, и призывал к бдительности и стойкости".

Англо-американский историк Роберт Пейн также заметил, что подобными словами "не вдохновляют революционную армию, готовя ее к предстоящему бою".

Выступление рабочих, солдат и матросов было подавлено 18 июля (5 июля по старому стилю). Главными его виновниками Временное правительство объявило Ленина и большевиков. Их же обвинили и в провале летнего наступления, происходившего далеко от Петрограда…

Олег Назаров, доктор исторических наук, член Зиновьевского клуба МИА – Агентство СЗК