Вот уже и до первой тридцатки добрались. Регулятор то ли отозвал лицензию, то ли ввел временную администрацию в банк «Югра». Неопределенность сообщения понятна - ведь речь идет о нешуточных 180 млрд. рублей вкладчиков. Таких денег у Агентства по страхованию вкладов (АСВ) давно нет, и вся надежда на кредиты главного банка страны, у которого в отличие от широко распространенного мнения нет права на бесконтрольное печатание денежных средств. А еще в СМИ просочились слухи о том, что, мол, в банке находится миллиардов под 70 (понятно, что точной цифры быть не может) вообще неучтенных денег граждан. Вернее, учтенных, но как-то не вполне в соответствии со строгими правилами бухгалтерии.

Практика, к сожалению, распространенная среди наших банков. Настолько, что даже термин специальный придумали – «тетрадочники». Проблема в том, что АСВ работает только с официальными вкладчиками. А «тетрадочникам» свое право на доверенные банку деньги еще доказывать и доказывать. Причем в суде и со всеми бумагами на руках. И что характерно, без какой-либо гарантии на успех. С учетом этих обстоятельств вполне возможно, что во избежание скандала лицензию вернут (чтобы не наступил «страховой случай», и не пришлось АСВ раскошеливаться в соответствии с законом), а в банке начнут проводить оздоровительные процедуры.

Но главный вопрос не в этом. Банковский бизнес - есть банковский бизнес. Он по определению (во всяком случае, мы так студентов учим) рискованный. То есть, любой банк может войти в убытки, и, как мы не раз имели возможность убедиться, поговорка too big to fail (слишком большой, чтобы завалиться) давно не действует. И банк «Югра», каким бы он крупным ни был, в конце концов не более, чем частный случай. Вопрос банальный и всем надоевший - куда же смотрит надзор? То есть мегарегулятор, он же Банк России, он же главный банк страны? В конституирующих документах черным по белому прописано, что он обязан обеспечивать устойчивость банковской системы и, соответственно, входящих в него единиц. Причем любого размера, даже самого что ни есть маленького, замыкающего список кредитных учреждений. А уж о больших, «системообразующих» и речи нет.

Может быть дело в том, что банков много, а мегарегулятор один? Но уважаемое учреждение располагает разветвленным штатом подразделений, занимающихся надзором за состоянием банковского сообщества. В хорошо отремонтированных зданиях, разбросанных по Москве, расположились те, кто наблюдает за крупными банками, те, кто не сводит глаз с мелких (микро-) финансовых организаций, те, кто разрабатывает для них (наблюдателей) рекомендации по наблюдениям, те, кто обладает специальными знаниями относительно самого раннего распознавания проблем у банков (пруденциальный надзор) с тем, чтобы своевременно принять меры… А есть еще и инспектирование, сотрудники которого выезжают с проверками на места, чтобы составить свое мнение о банке не только на основании его отчетности, а познакомиться с подлинными первичными документами. (Кстати, «Югре» ставят в вину, что банк, мол, предоставлял недостоверную отчетность, коварно вводя в заблуждение весь этот сонм наблюдателей). Так, что об «одиночестве» говорить вряд ли уместно.

Ближе к правде гипотеза о том, что мегарегулятор не вполне улавливает связь между ранней диагностикой возникающих у банка проблем и необходимостью его санирования (приведение в рабочее состояние). Проблемы-то он нередко улавливает. Но в качестве инструментария санирования видит преимущественно ограничительные меры. Например, в банке обнаружились сложности с ликвидностью – значит необходимо ограничить прием вкладов от населения. Забота о населении похвальна, но как банку работать дальше со связанными руками? Поэтому, как правило, первая же мера «надзорного реагирования» служит и первым взмахом дирижерской палочки для похоронного оркестра. Реальное же санирование означает, что бригада аналитиков и аудиторов должна досконально разобраться в проблемах банка и помочь ему (не всегда путем только денежных вливаний) наладить работу таким образом, чтобы трудности преодолеть. Иными словами, задача санирования отнюдь не финансовая, а управленческая. Одновременно, это будет и забота о вкладчиках и предпринимателях.

Но предприниматели заботятся о себе сами. Клиенты - юридические лица очень внимательно следят за состоянием банка, которому они доверили свои деньги. Малейший сбой в проведении платежей, задержка у них или их соседей по бизнесу с исполнением документов, служит сигналом к тому, чтобы спасать свои средства. «Пруденциальности» у них еще и поучиться можно. С «Югрой» в известной мере так и получилось. Не отток денег послужил причиной, но факт остается фактом - юрлица практически все деньги успели вывести, что крах приблизило. «Помог», между прочим, и сигнал мегарегулятора, который для исправления ситуации в соответствии со своими представлениями ввел ограничения на деятельность банка. Какой же нормальный предприниматель будет держать деньги в таком учреждении, особенно, когда лицензии отзываются в массовом порядке?

И вот теперь, пожалуй, самый главный вопрос. Про надзор, естественно, и его эффективность. Все остальное - частности и следствие.

Михаил Беляев, главный экономист ИФРУ, ведущий аналитик Агентства СЗК