Банковская вертикаль власти

На встрече главы ЦБ Эльвиры Набиуллиной с Владимиром Путиным, которая прошла 13 сентября, была выдвинута идея ограничить выезд за рубеж для руководителей проблемных банков. Речь идет о фактическом уравнивании недобросовестных банкиров с другими должниками по услугам ЖКХ, штрафам ГИБДД и т.п., которым закрывают выезд за границу. Данное предложение в целом ложиться в политику ЦБ и государства по наведению порядка и усилению контроля в банковской сфере, однако его можно рассматривать и в более глобальном аспекте. 

Усиление ЦБ означает формирование мощнейшего монополиста, что вызывает настороженность у некоторых политиков и экспертов. Как сообщается, советник президента России Сергей Глазьев раскритиковал предложение Набиуллиной, указывая на то, что только суд, а не чиновники Центробанка может определять добросовестность банкиров. Также высказывались опасения относительно разработки поправок, связанных с судебным иммунитетом сотрудников ЦБ по делам, связанным с исполнением профессиональных обязанностей, что может привести к приравниванию банкиров к судьям. В этом случае клиенты российских банков лишаются возможности оспаривать решения, принимаемые регулятором. 

Сверхконцентрация власти в руках банковского класса является общемировым процессом, который может быть описан в терминах «сверхвласти», «сверхэкономики» и «сверхобщества», которые использовал философ Александр Зиновьев. Действия банковского капитала могут быть объяснимы и понятны именно с точки зрения логики власти. Новый уровень контроля над банковской сферой в этом отношении означает строительство банковской вертикали власти, которая может быть названа так по аналогии с вертикалью власти государства, и которая не ограничивается молодым капиталом и бизнесом. 

Отметим, что само по себе усиление государственного регулятора является вполне оправданным, в конце концов, госмонополии в энергетической сфере позитивным образом сказались на российской экономике. Тревогу вызывает вопрос, насколько российская банковская монополия является государственной и насколько государство может влиять на финансовую политику? Тем более, что сам Владимир Путин неоднократно заявлял о доверии экономическому блоку правительства и невмешательстве в банковскую сферу, которая развивается в рамках глобальной неолиберальной парадигмы. Таким образом, речь, действительно, может идти не столько об усилении государства, сколько об усилении надгосударственных структур глобального сверхобщества, которыми является финансовый капитал. 

Павел Родькин, доцент Высшей школы экономики, член Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня» - для Агентства ФинЭк